«Вечерний Мурманск» в номере от 28 февраля рассказал о Иване Евдокимове, мэре Мурманска в 1941-1942 годах. Сегодня рассказ о его преемнике Александре Кольцове. Жизнь Александра Михайловича в отличие от жизни Ивана Петровича известна гораздо лучше во многом благодаря усилиям известного мурманского журналиста Вячеслава Ищенко, написавшего о нем книгу «Мэр военного Мурмана: Страницы одной жизни». Поэтому всем, кто хочет узнать о Кольцове поподробнее, рекомендуем обратиться к ней. А мы расскажем только о нескольких страницах его невероятно яркой биографии.
Сказка. Или нет?
Кольцов родился в 1903 году в деревне Вели Тверской губернии. И в тот момент Кольцовым он не был. Его отца звали Михаил Антонов. Смена фамилии – целая детективная история, которая началась в 1905 году. Один из родственников нашего героя во время службы в армии зарубил шашкой генерала. За то, что тот его ударил. Мститель, поняв, что натворил, застрелился, но почти все его родственники попали в категорию неблагонадежных. Родной брат отца Саши Андрей, недолго думая, сменил фамилию с Антонова на Цветков и уехал жить в Петербург. Такая конспирация была нелишней. Как утверждает сам Кольцов, Андрей был членом РСДРП, и ему надо было скрываться от полиции.
В 1912 году этот самый Андрей стал инициатором поступления своего племянника в церковно-приходскую школу. Он лично отвел Сашу в класс и записал его под фамилией Кольцов. К этому моменту Александр умел бегло читать тексты, написанные не только на русском языке, но и на церковнославянском. Такая грамотность крестьянского сына объяснялась тем, что у них в доме было несколько книг – Евангелие на русском и церковнославянском языках, а также Псалтырь, Молитвенник и Поминальник. Плюс отец каждый год покупал настенный отрывной календарь. Вот по этим «пособиям» Саша и выучился грамоте.
Судя по рассказу самого Кольцова, приведенному в книге Ищенко, в школе он был лучшим учеником. Экзамены сдал блестяще. Заминка была лишь одна: на экзамене по Закону Божьему на требование одного из экзаменаторов показать нательный крест Саша сделать этого не смог. Крест он тогда забыл в бане. Тем не менее и по этому предмету ему поставили отлично.
Выпускнику вручили свидетельство об окончании церковно-приходской школы и похвальный лист, в котором было написано: «За благонравие и отличные успехи». Впоследствии на основании этих документов Александр Михайлович получил паспорт на фамилию Кольцов и именно под ней вошел в историю нашего города. Сами же похвальный лист и свидетельство об окончании школы сгорели в Мурманске летом 1942 года.
Эта удивительная история имеет одно слабое место. Мы знаем о ней только со слов самого Кольцова. Никакими другими данными она пока не подкрепляется. Конечно, именно так все могло быть и на самом деле. Но я не удивлюсь, если в итоге окажется, что Александр Михайлович немного приукрасил первые годы своей жизни, как бы доказывая, что он отнюдь не случайно пришел к коммунистическим идеям. Что вся его семья как могла боролась с проклятым царизмом – от спонтанного убийства генерала отцом до сознательного выбора революционного пути дядей Андреем. И оба, кстати, погибли в этой борьбе. (Андрей умер от тифа в годы Гражданской войны).
Создание такой революционной родословной в первые советские годы не было чем-то необычным. Вспомним знаменитых детей лейтенанта Шмидта из «Двенадцати стульев». Ильф и Петров подсмотрели подобную ситуацию в жизни. Нередко люди пытались встроиться в новую действительность, опираясь на деяния несуществующих предков или наделяя настоящих чертами, более подходящими для новой власти.
Схватка с НКВД
После 1929 года, когда Александр Михайлович вступает в ВКП(б), его биография становится не столь былинной, но не менее захватывающей. На Кольский полуостров он впервые попал в 1932 году как политрук железнодорожного полка. После этого он проработал четыре года помполитом на судах загранплавания Балтийского морского пароходства. А в 1938 году его, как уже бывавшего на Севере, отправили по партийной линии в Мурманск. Это была командировка, и Кольцов после выполнения задания уже собирался возвращаться в Ленинград, но ему велели остаться и возглавить партийную организацию торгового порта. Чуть позже, в том же 1938 году, он становится первым секретарем Кировского райкома ВКП(б) Мурманска. В этой должности он сразу же прославился своим конфликтом с НКВД.
Все случилось, как это часто бывало в Мурманске 30-х годов, из-за дома. Кольцов присмотрел отдельное здание для райкома на проспекте Ленина. Там в 12 комнатах размещалась противопожарная служба областного управления НКВД. С заместителем начальника управления этой службы Тихоновым Александр Михайлович договорился, что его подчиненные переедут в другое здание, более для них удобное. Потом сделали ремонт, заказали и расставили мебель. Каково же было удивление Кольцова, когда рано утром в день предполагаемого переезда он увидел следующую картину: вся мебель выставлена на улицу и мокнет под дождем. Рядом стоит часовой и в здание никого не пускает. Не разрешил он зайти в него и первому секретарю райкома.
Вскоре выяснилось, что выселение партийцев произошло по приказу начальника НКВД Мурманской области Дмитрия Горика. Кольцов воспользовался тем, что несколько сотрудников НКВД, включая Тихонова, состояли на партийном учете именно в Кировском райкоме. Немедленно было созвано бюро райкома, которое постановило вынести на пленум предложение о выводе Тихонова из состава районного комитета, после чего «решить вопрос» о его партийной принадлежности. Еще одного сотрудника НКВД, состоявшего на учете в Кировском районе, из партии решили исключить, а о непартийном поведении члена бюро обкома Горика поставили в известность первого секретаря обкома партии М. И. Старостина. Вскоре состоялось бюро обкома, на котором Старостин принял сторону Кольцова. Дом вернули и мебель внесли обратно. Сделали это, как водится, ночью.
Собиратель Мурманска
В 1941 году Александр Михайлович становится исполняющим обязанности секретаря Мурманского облисполкома, а с 16 июля 1942, как уже знаем, занимал пост председателя Мурманского горисполкома и одновременно был начальником МПВО. К этому времени пик бомбардировок города был уже пройден. В августе 1942 года их не было вовсе. Осенью налеты возобновились, но их интенсивность стала гораздо меньшей. Да и противовоздушная оборона города усилилась. Прибыл 885-й зенитный артиллерийский полк, и уже в июле небо Мурманска охраняли 87 орудий.
Да, того огненного ада, что пережил Мурманск в марте – июле 1942 года, более не было. Но теперь надо было восстанавливать разрушенное. В условиях прифронтового города выполнение этой задачи напоминало сизифов труд. Поэтому нет ничего удивительного, что горисполком, поддержанный областной властью, решил отказаться от восстановления сгоревшего деревянного фонда. Очень высока была вероятность того, что новый налет может уничтожить все, что восстановили.
Кроме того, ситуация с жильем в Мурманске во второй половине 1942 года была хоть и сложной, но не критичной. Люди строили землянки, обживали подвалы сгоревших домов, получали временные ордера на заселение в уцелевшие, но оставшиеся без хозяев квартиры. Куда хуже дело обстояло с промтоварами – мыло, спички, нитки, пуговицы, посуда, мебель и, главное, одежда и обувь стали не просто дефицитом, а предметом первейшей, даже экстренной необходимости. Мурманчане забрасывали горисполком просьбами о материальной помощи. В городе каждая булавка, спичка, носок, простыня и другие предметы обихода брались на учет и выдавались поштучно. И всю эту огромную работу по учету и контролю проделывали подчиненные Кольцова. По наследству от Ивана Евдокимова ему перешла ответственность за городские огороды, строительство бомбоубежищ, уборку улиц и многое другое. По улицам ходили специальные команды, разбирающие завалы разрушенных домов. Собиралось все, что могло пригодится, – кирпич, шифер, кровельное железо, печные приборы, трубы, арматура, провода и тому подобное. Все это по возможности сортировалось и вновь шло в дело.
Из разрушенных домов в Мурманске восстанавливали лишь каменные, среди которых в первую очередь – больницы и школы.
Председатель новый, проблемы старые
Более-менее спокойная работа по восстановлению разрушенного городского хозяйства была прервана 25 декабря 1943 года, когда в мурманский порт снова стали прибывать конвои. И Кольцов оказался в том же самом положении, что за год до этого его предшественник. Порт потребовал все людские ресурсы, и, как и год назад, городские дела были отодвинуты на обочину государственной задачи.
Водопровод вновь разбит и не функционирует, предотвратить пожары опять не удается, уничтожена станция скорой помощи (обошлось без жертв, но сгорели все автомобили). А дальше – как снежный ком: улицы не чистятся, содержимое отхожих мест не вывозится… Санитарный врач все это пунктуально фиксирует и вываливает в отчете на оторопевшего Кольцова. Тот издает указы о необходимости уборки, но в городе по-прежнему ничего не делается. Все, абсолютно все заняты очередным конвоем. В порту трудятся даже рабочие с судоверфи. Само это предприятие выполняет только фронтовые заказы и полностью игнорирует заказы города. Да оно даже свои нужды не может обеспечить – начатое было строительство бомбоубежища остановлено, работы на этой стройке возобновятся только через год, в 1944-м.
Спасает ситуацию то, что в 1943 году количество арктических конвоев минимально. За год в СССР прибыли тогда всего шесть караванов, три из которых принял Мурманск. 27 февраля в Кольский залив заходит «JW-66», а 23 марта его суда отправляются в обратный путь. Теперь Кольцову снова можно заняться городскими проблемами.
Ревизор недавней истории
Казалось, что после окончания войны человек с таким большим административным опытом, как у Александра Михайловича, пойдет на повышение. Но в мае 1946-го его отправляют в Кандалакшу на должность секретаря городского комитета ВКП(б). В Мурманск он вернется через четыре года, став секретарем партийной коллегии обкома ВКП(б).
Вернемся немного назад. Еще в 1938 году Кольцову, который тогда работал в Балтийском пароходстве, поручили рассмотреть заявления почти ста репрессированных моряков. Люди требовали восстановления в партии. И Кольцов с коллегами по комиссии, убедившись в бездоказательности обвинений, вернули партбилет всем до единого.
Возможно, об этом эпизоде вспомнили в 1956 году, когда началась работа по реабилитации невинно пострадавших. Александр Михайлович возглавил комиссию по рассмотрению дел заключенных в лагерях Мурманской и Архангельской областей. С НКВД у Кольцова были, как мы помним, старые счеты. Он, судя по всему, не боялся этой организации даже в период ее всемогущества. Поэтому и взялся с охотой за дело, которое считал необходимым. При этом от должности секретаря партийной коллегии его никто не освобождал. Он ее занимал до 1961 года, когда попросился в отставку. На следующий год Кольцов покинул Мурманск и перебрался в Ленинград.
Последний бой
С середины 70-х годов Александр Михайлович принимал деятельное участие в подготовке к изданию дневника Максима Старостина. Он активно помогал сыну Старостина Юрию, который и был инициатором этой работы. За 35 послевоенных лет многое было уже непонятно современному читателю, и Кольцов объяснял, рассказывал, советовал. В октябре 1989 года рукопись дневника Юрий Максимович сдал в Мурманское книжное издательство и в обком КПСС – для ознакомления и решения вопроса о печати. Но в результате известных исторических событий тогда дневник Старостина так и не увидел свет. Он был издан только в 2014 году стараниями поэта и краеведа Владимира Семенова, который в предисловии рассказал о роли Юрия Старостина и Александра Кольцова в подготовке книги.
Как пишет Вячеслав Ищенко, Александр Михайлович мечтал дожить до двухтысячного года. Но этой мечте не суждено было сбыться. Он умер 1 мая 1996 года в возрасте 93 лет.
Андрей КИРОШКО. kiroshko@vmnews.
Фото из книги В. И. ИЩЕНКО «Мэр военного Мурмана: Страницы одной жизни».
6 мая 1985 года Мурманску присвоено звание города-героя.
